День зимнего солнцестояния [litres] - Унаи Гойкоэчеа

квартиру в районе Сан-Франсиско и начал бродить по местам, где, по его данным, торговля запрещенными веществами была обычным делом.

На протяжении трех месяцев он разбирался в хитросплетениях наркоторговли и втирался в доверие к местным. Ему удалось внедриться в одну из самых активных организаций – «3–7». Чем выше был риск, тем сильнее рос его авторитет в редакции. Ряд его репортажей попали на первую полосу и вызвали большой общественный резонанс.

К сожалению, все закончилось в тот день, когда Алжирец, один из самых высокопоставленных членов «3–7», узнал, что Искандер и был тем самым журналистом, привлекшим внимание СМИ к их группировке. Юноша получил три удара ножом и чудом не истек кровью – вовремя подоспевшая скорая спасла ему жизнь. У него ушло четыре долгих месяца, чтобы оправиться от полученной травмы, но к тому времени, как он вышел из больницы, его статус в редакции изменился: теперь он был не просто хорошим журналистом – он был звездой.

Искандер прошел через стеклянные двери, ведущие в здание редакции, вошел в лифт и нажал кнопку последнего этажа – там находился кабинет Хосе Луиса Артеты, главного редактора. Он робко постучал костяшками пальцев по двери и, выждав пару секунд, широко распахнул ее.

– Здравствуйте, можно? – жизнерадостно улыбаясь, спросил он начальника.

Артета, не переставая яростно стучать по клавиатуре компьютера, посмотрел на него поверх темно-коричневых очков в пластиковой оправе.

– Кого это к нам занесло? – сказал он, на мгновение оторвавшись от работы и откинувшись в удобном кожаном кресле. – Ни много ни мало, репортера-звезду, героя дня. Человека, которому служебный телефон – что заключенному кандалы, который забывчивость и безразличие кличет «свободой».

Редактор схватил лежавший рядом мобильник, поднял его над головой и возмущенно потряс.

– Пятнадцать раз я звонил тебе сегодня! Пятнадцать! А знаешь, сколько раз ты мне ответил? – указательным пальцем свободной руки он нарисовал в воздухе овал. – Ни разу!

Он швырнул очки на стол и, погружаясь глубже в кресло, пристально посмотрел на подчиненного.

– Он еще и лыбится, гад! – фыркнул мужчина.

– Ладно вам, шеф! Вы же знаете, что я не люблю работать под давлением. Спешка ни к чему. Новости нужно готовить тщательно, чтобы потом несварения не было. Вспомните хотя бы, что случилось с Фернандесом Пуэртасом: он подготовил материал о мошенничестве в стоматологической клинике в Абандо, мы вывели его на первую полосу, а потом оказалось, что это фейк. И все почему? Потому что он не проверил источники, – оправдывался Искандер, пытаясь смягчить гнев редактора. Он снял плащ, повесил его на вешалку, а затем сел в кресло напротив Артеты. – Вы же знаете, что во время интервью я всегда выключаю телефон.

– Слушай, Искандер, замечательно, что у каждого репортера есть свои методы, свой подход к работе. Это все прекрасно. Но ты понимаешь, чем мы здесь занимаемся? – Он широким жестом обвел просторный кабинет. – Мы тут не энциклопедии пишем, друг мой. Мы выпускаем газету, которая, как намекает ее название, должна выходить каждый день: сегодня, завтра, послезавтра и так далее, пока Земля не перестанет вращаться вокруг Солнца или пока человечество не вымрет, не знаю, что там наступит раньше.

– Хорошо, хорошо, понял. Но, думаю, ожидание того стоило, – солнечно улыбнулся молодой репортер.

– Gorritxo! Ekarri![8]

Андер наблюдал за своим ирландским сеттером, искавшим заброшенный на добрую сотню метров мяч.

– Молодчина! – похвалил он пса, когда тот вернулся с добычей, и ласково почесал его за ушами.

В этот полдень на широком лугу, кроме них, никого не было. В Бильбао весь месяц лили дожди, и из-за сырости и слякоти гуляющие предпочитали избегать горы Кобетас, выбирая менее открытые маршруты. Но для Андера такие условия были идеальными для прогулок с Горритчо.

Четыре года назад он переехал в небольшой двухэтажный домик неподалеку от бетонной лестницы, ведущей к шоссе Кастрехана. Купил его в плачевном состоянии. Последние месяцы в нем жили окупасы[9], оставившие от него почти одни руины. Но это не помешало Андеру – он приобрел дом и сделал там капитальный ремонт, превратив его в потрясающий дуплекс с двумя спальнями и поразительным видом на Бильбао и реку.

В день, когда Андер впервые переступил порог нового дома, его отец, Кармело, привел к нему Горритчо. «Раз уж ты теперь будешь жить один, кто-то должен следить, чтобы у тебя сердце совсем не очерствело», – сказал он, передавая сыну поводок. С тех пор пес стал для мужчины не просто питомцем, которого нужно выгуливать трижды в день, а самым преданным другом. Именно поэтому, когда работа позволяла, Андер всегда возвращался домой в обеденный перерыв, чтобы наспех перекусить и прогуляться с Горритчо. Этот ритуал стал для него своеобразной терапией, клапаном для выпуска накопившегося за день напряжения. Но самое главное – он помогал ему держать в узде внутренних демонов, которые могли настигнуть в любую минуту, без предупреждения. В моменты, когда мир казался мрачным и пугающим, достаточно было провести рукой по густому рыжему меху пса или поцеловать его влажный нос – и зловещие тени рассеивались.

Все утро он провел составляя отчеты о передаче дел, над которыми работала его группа на момент обнаружения тела в Олабеаге. Перед уходом домой Креспо договорился с коллегами встретиться ближе к вечеру, чтобы обменяться информацией и обсудить ход расследования.

Он взглянул на часы – половина четвертого. Пора возвращать Горритчо домой.

Дорога раскисла от влаги; гравий, земля и дикая трава слиплись в скользкую, склизкую массу. Утренняя пелена тумана давно рассеялась, открывая взору красивую просторную равнину. Огромная поляна, на которой сотни жителей Бильбао могут отдохнуть, не мешая друг другу, и где раз в год проводится грандиозный фестиваль на сорок тысяч человек.

Андер подозвал собаку двумя короткими свистками, и они направились домой. На своей улице они столкнулись с Эрменехильдо – соседом лет восьмидесяти, который обладал отменным здоровьем и каждый день проходил пешком по двадцать километров.

– Здорово, Андер! – бодро поприветствовал он, проходя мимо быстрым шагом. – Отличный денек, чтобы собирать улиток, правда?

– Эрме, мне кажется, сегодня даже улитки не рискнут выползти, – засмеялся тот.

– А это мы еще поглядим! – весело откликнулся пожилой мужчина. – Вот увидишь, к вечеру на твоей двери будет висеть сеть, битком набитая улитками. Запомни мои слова! Ну, бывай!

Андер посмотрел ему вслед; старик удалялся короткими, но уверенными шагами и, словно часами для гипноза, помахивал палкой из остролиста, которую использовал вместо трости.

Эрменехильдо был в тех же самых джинсовых шортах, которые носил и в знойные летние дни, и в лютые зимние холода. Креспо восхищался его